|
Мистическая и духовная поэзия
| |
| jitoff | Дата: Понедельник, 13.04.2009, 07:26 | Сообщение # 1 |
|
Группа: Пользователи
Сообщений: 49
Статус: Offline
| Тайное Знание
Лишь тень Грядущего мы видим ныне.
Высокий взгляд земли к безвестным пикам
Лишь предваряет эпос восхожденья
Души в нас из земных низин унылых
К вершинам духа, к собственному «Я»,
Сияющему в вечности далекой.
Ведь этот мир — лишь первый шаг, основа
Для сооружений-грез Ума и Жизни;
Реальность же творима вечной Силой.
В нас — не одна лишь смертная ничтожность:
Забытые бессмертные просторы
Ждут обретенья в наших высших «я»;
Безмерно наше существо, бездонно.
Близки с Мистерией неизреченной,
Нетленны в Вечностях невоплощенных,
Природы выси — Небесам соседи.
К тем царственным высокоглавым пикам,
Недостижимым для Природы внешней,
Далеким от ее дорог почтовых,
В ту высь, где смертной жизни нет дыханья,
Глубинное родство стремится в нас,
И тихий глас экстаза и молитвы
Взывает к тем утраченным раздольям.
И даже если мы, забыв про душу,
Спим, закоснев, в неведеньи земном,
Все ж есть в нас части, что взрастают к солнцу,
Есть сферы света, небеса покоя,
И эльдорадо блеска и экстаза,
И храмы богу, что никем незрим.
Неведомая в нас хранится память,
И иногда, когда в себя мы смотрим,
Земной покров спадает с наших глаз:
Мы ненадолго воспаряем ввысь.
Прочь из ничтожной сумрачной теснины
Взмываем мы, где жить нам суждено,
От наших мелких дел, от жалких жизней.
В великие часы уединенья
Все ж могут наши души посетить
Покойные миры немеркнущего Света,
Безмолвные кряжи орлино-зоркой Силы,
И лунопламенные бездны Счастья,
И тихие безбрежья стран духовных.
В движеньи раскрывающейся Сути
Мистерия Мистерий иногда
Нисходит в человеческий сосуд.
Нас осеняет вышних сфер дыханье,
И пробуждает путеводный Свет,
И полнит нас Присутствием незримым;
Недвижность ниспадает на орудья:
Застыв, окаменев, как монумент,
Незыбно, пьедесталом служит тело
Для изваянья вечного Покоя.
Иль Откровенья мощь струится свыше;
С материка безмерного небес
Нисходит океан пресветлый Знанья,
И, трепеща под гнетом вечных вод,
Природа принимает силу, пламень.
Великая неведомая Личность
В нас иногда вторгается, и все же
Мы в ней с восторгом узнаем себя—
Иль наших душ встречаем мы Владыку.
И тела эго жалкое в нас тает;
Забыв про обособленность свою,
Про мелочность своей отдельной жизни,
Оно уходит прочь, нас оставляя
Наедине с Природою и Богом.
Когда внутри светильники зажглись
И изгнан рой гостей, пригретых жизнью,
В недолгой тишине уединенья
Дух говорит в нас с безднами своими.
И Всесознанье раскрывает двери;
Ниспосланный безмолвием духовным,
В нас вечной Красоты струится луч,
Чтоб озарить на час наш прах плененный
И белой грандиозностью своей
Запечатлеться в нашей смертной жизни.
В забвеньи темном смертного ума
Пред вещим взором глаз смеженных транса
Иль в самопогруженности глубинной
Пред чудным оком бестелесных чувств
Вдруг расцветают вечности знаменья.
И раскрывает Истина свой лик,
Пресветлый, для ума непостижимый:
Мы слышим то, что не услышать смертным,
Мы чуем то, что выше чувств земных,
Мы любим, что страшит сердца людские;
Наш ум смолкает в светлом Всепрозреньи;
Из бездн души зовет нас тайный Глас;
Мы познаем восторг объятий Божьих
В златых шатрах бессмертного огня.
То знаки нашей личности верховной,
Что в нас живет, для наших глаз незримо;
Лишь иногда на нас нисходит святость,
Прилив блаженный вдохновляет жизнь,
Наитье свыше осеняет душу;
Иль сквозь покров земной лучится нечто—
Краса и благолепье света духа,
Искристый шепот горнего огня.
Мы это он: тот гость безвестный свыше
Таится в нас, как будто нет его;
Он следует чреде рождений вечных,
Но словно гибнет с бренной оболочкой.
Провидя Апокалипсис грядущий,
Он не считает миги и часы;
Велик, покоен, зрит он терпеливо,
Как проплывают тихие столетья
И мы преображаемся неспешно
В движеньи мерном силы Провиденья,
В походе всеявляющих Времен.
В нем наш исток и ключ к загадке нашей,
Безмолвье свыше, голос изнутри;
Он — образ божества, живущий в сердце,
И ширь без стен, и точка без предела,
И правда этих странных грез Пространства,
Он — Истина, к которой мы стремимся,
И тайный смысл великий наших жизней.
Бесценный мед, укрытый в Божьих сотах,
Всевышний Пыл во мрачном облаченьи,
Он — пламень Божий, что сияет в нас,
Наш золотой родник услады в мире,
Бессмертье под сутаной темной смерти,
Божественности нашей вечный облик.
В глубинах наших, где безмолвно спит
Негибнущее семя преходящего,
Для нас хранит он высшую судьбу.
Всегда в себе несем мы чудный ключ
Под заповедным покрывалом жизни.
В заветном храме пламенный Свидетель
Сквозь Время зрит и сквозь преграды Формы;
В его очах лучится вечный Свет;
Он достигает тайн неизреченных,
И смысл находит в мире Несознанья,
И цель провидит в странствии веков.
Но все мистерия, загадка, тайна;
Лишь обратившись внутрь, лишь вещим сердцем
Иль взором духа можно суть постичь.
Иначе смертный ум недальновидный
Наш путь считает странствием без цели,
Нелепостью, игрой случайной Воли
Иль странной Неизбежностью бесцельной,
Что беспричинно вынуждена быть.
На зыбкой тверди в беспросветном мире
Живем мы, усомнясь в самих себе,
Не ведая зачем, и с болью видим,
Что наша жизнь — неясная затея
И что душа — неверный огонек
В безмерном тяжком мраке Несознанья,
Земля — случайность в грубом механизме,
Ловушка смерти, где мы тщетно бьемся.
Все, что постигли мы, сомненья полно,
Все достиженья наши преходящи,
Их смысл дальнейший скрыт от нас обличьем
Случайности иль призрачной судьбы.
В безвестность из безвестности идем мы.
Наш краткий век тревожат неотступно
Вопросов вечных сумрачные тени;
Безвидные загадки Несознанья
На рубеже Судьбы воздвиглись немо.
Стремленье в безднах Ночи, что рождает
Жизнь в бренной плоти и неясный ум,
Свой огненный язык вздымает вечно
К бессмертному утраченному Свету—
Но только слышит, одиноким эхом,
В людских сердцах незрячих смутный отклик
И узнает — хоть в нем не видит смысла,
Не ведает, зачем страданья эти,—
Веленье Божье в парадоксе жизни
И Вечного рожденье из веков.
Змеящейся тропинкою эпох
По кольцам тьмы бредет Земля-Богиня,
В песках Времен нащупывая путь.
Она мечтает Дух в себе открыть,
Расслышать в сердце тайной Молви шепот,
Увидеть лик Судьбы, что ей довлеет.
Вращаясь без сознанья в Пустоте,
Чтоб выбраться из бездн своих безумных,
В борьбе, в трудах она дары стяжает
Опасной жизни, радости смятенной;
И Мысль, что, осмысляя, вряд ли знает,
В ней медленно взрастает и творит
Идею, речь, что лишь назвать способна,
Но объяснить не в силах ничего;
И радость в ней трепещет — не блаженство—
От этой красоты, чей краток век.
Преследуема горем по пятам,
Касаясь высших тайн необретенных,
В груди своей она растит бессонно
Заветный пыл, что не дает почить ей.
Ни отдыха не зная, ни покоя,
Идя вперед, не ведая куда,
Забывшись, утомясь, но не сдаваясь,
Она в войне души и в шоках боли
Взыскует совершенства без изъяна,
Что столь ее ущербности желанно,
Дыханья божества на косном камне,
Стремится к вере, что превыше рока,
К любви, чья сладость не подвластна смерти,
К сиянью истины непреходящей.
И в ней взрастает свет, трепещет речь,
Она читает собственное знанье,
Вникает в письмена своих деяний,
Но не понять ей истины главнейшей—
Себя и тайны своего знаменья.
Ее влечет вперед неясный шепот,
Чьей силе внемлет лишь она, не смыслу;
Мелькают путеводные намеки,
Пронзают мозг прозрений ярких вспышки,
И иногда в часы мечты и грезы
Желанная к ней истина стучится—
Хоть издали, но из ее души.
И близким предстает преображенье,
Что превосходит все ее догадки,
И, вечно отлагаемое всуе,
Зовет к надеждам, к устремленьям дерзким,
И все ж несбытным кажется для смертных.
Ей вышних Сил являются виденья,
Чья мощь влечет ее родством забытым,
И манят светом неземных очей.
И к необъятому она влечется
И тянет к недостигнутому длани,
Мечтая стать тем, чем еще не стала.
К пустынным безднам простирая длани,
Она взывает к Божествам незримым,
Вымаливает у Судьбы немой,
У Времени, трудящегося в муках,
Что ей всего нужней, всего несбытней—
Разум, свободный от игры иллюзий,
Волю, подвластную душе-богине,
Силу, что мчит вперед без преткновений,
Радость, что тенью не приносит горя.
Их она жаждет, в них свой видит жребий,
В небесной привилегии — свой долг.
Она права — в том цель Богов всезрящих,
Что скрыта в свете высшем, чем рассудок:
Прозренья наши — прав ее залог;
И наши души постигают то,
Во что не верит наша мысль слепая.
Земли крылатые химеры — кони Истины небесной,
Несбыточное — Божий знак вещей грядущих.
Но редкий не обманут настоящим,
Не заперт в тесной изгороди чувств.
Что ведомо земле и что безвестно—
Все это части в замысле безмерном,
Что в сердце у себя хранит Единый,—
В великом плане, что Ему лишь ведом.
Явлений семя кроется внутри;
Вся эта зыбь разрозненных событий,
Игра Судьбы, что прячется за Случай,
Лишь отражает тайный стройный план,
Что чертят молча скрытых истин длани:
Безвестного закон творит известное.
И наших жизней внешние сюжеты
Есть тайнопись движений подсознанья,
Что иногда мы ощущаем смутно,
Явление реальностей подспудных,
Рожденных солнцем тайных сил духовных,
Что редко предстают в земные дни,
Вдруг вырвавшись в событии нежданном.
Но кто постигнет в глубине заветной,
Что за потребность скрытая души
Запечатлелась в случае внезапном,
Определила ход событий внешних?
Захваченный рутиной повседневной,
Наш взгляд всегда прикован к внешней сцене;
В грохочущем вращеньи обстоятельств
Мы ищем, в чем же тайный смысл всего.
И можем мы снискать провидца Знанье,
Коль утвердим в себе правленье духа,
Коль различим чуть слышный шепот свыше.
Но редко тень грядущего мы видим,
Незримому внимаем, трепеща,
Его на миг настигнув тайным чувством,
И в редких, кто откликнуться готов,
Вселенской Воли властное движенье
Свой образ поверяет нашим взорам,
Нас раскрывая во всемирный разум.
Мирок наш тесен, груб: мы тем живем,
Что можем угадать, узреть, ощупать;
Лишь редко свет Неведомого брезжит
И будит в нас пророка и провидца.
Во внешнем, в очевидном — наш предел,
В отжившем прошлом — корни и опора;
Душа томится в нас в плену ума,
Мы в рабстве у своих ничтожных дел;
Нет сил в нас тяжкие стряхнуть оковы
И взгляд свой к солнцу мудрости возвысить.
Приняв в наследство бренный ум животный,
Еще дитя в руках Природы властных,
Живет от мига к мигу человек,
Довольствуясь лишь зыбким настоящим,
На призраки былого озираясь,
За будущим гонясь недостижимым;
Он зрит наряды мнимые — не лик.
Своей ничтожной ненадежной силой
Он бьется со случайностью враждебной,
Чтоб уберечь плоды своих трудов.
С неведеньем в нем неразлучна мудрость:
Он ждет, чтоб дел своих увидеть всходы,
Он ждет, чтоб дум своих проверить верность,
Не ведая, чего и как достигнет,
Не зная, уцелеет ли в итоге
Иль кончит дни как динозавр и мамонт
И вымрет на земле, где был царем.
Не знает он, зачем живет на свете,
Не знает о судьбе своей высокой.
И лишь Бессмертные из сфер предвечных,
Царя вне Времени, вне стен Пространства,
Владыки жизни, не стесненной Мыслью,
Блюдущие Судьбу, Случайность, Волю,
Постигшие миростремленья тайну,
Потребности вселенской теорему,—
Они лишь видят ту Идею-Силу,
Ту Мощь, что изменяет ход времен,
Нисходят в свете влас из сфер безвестных,
Внимают, пока мир бредет куда-то слепо,
Как стук копыт нежданного событья
Божественного Всадника несет,
И равнодушные к земному шуму,
К испуганному крику, вновь восходят
В простор безмолвный Божиих вершин;
Как молния блеснув, как гром нагрянув,
Они уходят, оставляя след свой
На попранном простертом лоне Жизни.
Над миром — мира зиждутся творцы
И зрят источник тайный Проявленья.
Обманчивая внешняя игра не привлекает их,
Их не волнует суетливая рысца мгновений,
Но с терпеливостью спокойной Нерожденных
Они внимают тихой поступи далекого Удела,
Что близится сквозь бездны Времени, для ока,
Что видит следствие с причиной, незаметный,
Неслышный среди гула человеческого плана.
Они, внимательные к Истине незримой, различают
Звук, будто вещих крыл, что лишь авгуру зримы,
Гласы, значение которых нераскрыто,
Раскаты дальние, что в сердце сна Материи растут.
Они способны уловить в глубоком слышанье сердечном
Шептания, упущенные беззаботным ухом Жизни,
Пророческую речь во всепостигшем трансе Мысли.
Над миражом надежд недолговечных,
За видимостью и за внешним действом,
За механичным случаем и за догадкой смутной,
Средь битвы силы, грома тяжких стоп,
Сквозь вопли мук и возгласы восторга,
Через триумф, борьбу и безнадежность
Они Блаженство зрят, что ждет земное сердце,
Молящее о нем в пути безвестном,
Что неприметно вьется в днях безверья,
И мир несведущий влекут ему навстречу.
Так тайно на престол взойдет Всевышний.
Когда сгустится мрак, стесняя грудь земли,
И станет плотский ум единственным светилом,
Как тать в ночи, не узнанный никем,
Он, крадучись, войдет в свою обитель.
И Глас чуть слышный очарует душу,
И в тайники ума проникнет Сила,
Восторг и сладость вскроют двери жизни
И красота пленит мятежный мир,
Свет-Истина тайком войдет в Природу,
Украдкой Бог к блаженству склонит сердце—
И вдруг земля божественною станет.
В Материи зажжется пламень духа,
В телах взовьется огнь святых рождений;
И Ночь от сна пробудит гимн созвездий,
И дни предстанут странствием счастливым,
И воля — силой вечного Всевластья,
И мысль — лучом духовного светила.
Так Бог взрастет, неузнанный никем,
Покуда мудрецы беседуют и дремлют—
Немногим разглядеть Его приход удастся;
Ведь лишь тогда прозреет человек
И лишь тогда в пришествие поверит,
Когда настанет час Богоявленья
И будет завершен великий труд.
****************************
Шри Ауробиндо "Савитри" фрагмент.
перевод Д. Мельгунов
Сообщение отредактировал jitoff - Понедельник, 13.04.2009, 07:27 |
| |
| |
| alinka | Дата: Понедельник, 13.04.2009, 16:42 | Сообщение # 2 |
язвочка
Группа: Проверенные
Сообщений: 837
Статус: Offline
| 
|
| |
| |
| jitoff | Дата: Вторник, 14.04.2009, 07:18 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Пользователи
Сообщений: 49
Статус: Offline
| Йога царя: Йога освобождения души
Из высших царств явился дух его
В наш уголок обманчивых обличий,
Первопроходец из бессмертных сфер.
Он воссиял звездою путеводной,
Знаменьем на путях земли неверных;
В нем человек, прозрачным облаченьем,
Поводыря Всезрящего скрывал.
Рожден в Пространстве-Времени вселенском,
Божественности сын законоправный,
Он Божью дань воздал земле и людям.
Хоть низошел в невежество земное,
Все ж ведал он неизреченный Свет.
Поток из Неизменности первичной
Завороженный чередой мгновений,
Иных миров он различал простор,
В непостижимых сферах черпал силу.
Знамений Запредельности хранитель,
Мечты сверхчеловеческой блюститель,
Он был отмечен памятью нездешней
И ею озарял свой путь земной.
Вся жизнь его была движеньем к Богу.
Дитя небес, питаемое щедро
Нектаром тайных родников духовных,
Влек белый луч к невидимому Солнцу.
Душа его несла с собою вечность,
И разум, как огонь, взвивался к небу,
И воля, ловчим, настигала свет.
Был каждый вздох движеньем океана,
И каждый шаг являл деянье бога,
И каждый миг был взмахом крыл могучих.
Интрижка нашей смертности ничтожной
С приходом гостя свыше вдруг предстала
Игрою Бесконечности живой.
Покров телесный — не предел всего;
Обманчив внешний вид и личность-маска;
Великих тайных сил исполнен смертный.
В суденышке его по морю лет
Инкогнито стремится вдаль Нетленный.
В нем дух таится пламенем Господним,
Всечудного пылающей частицей—
Творец своей же красоты и счастья,
Бессмертный в нашей бренной нищете.
Обличий Бесконечности ваятель,
Загадочный неузнанный Жилец,
Ведун своих же сокровенных таинств,
В немом ничтожном семени он прячет
Своей вселенской мысли широту.
Вобрав немую силу Провиденья,
Что облекает будущее в явь,
Космических ступеней покоритель,
Из жизни в жизнь идя, от формы к форме,
Сменяя воображаемые «я»,
Он видит впереди блаженный образ,
Растущий под его упорным взором,
Он зрит, как из червя взрастает бог.
Однажды странник на путях Времен
Все ж преступает вечности границы.
Проникнув в символ бренный человека,
Он ощущает свой нетленный дух
И смертности отбрасывает узы.
Зарница Вечного ему пронзает сердце
И мысль его уносится в безбрежность;
Все в нем стремится к широте духовной.
Душа его взмывает к Сверхдуше,
В жизнь нистекает океан сверхжизни.
Его питает грудью Матерь мира;
Он полнится всевышней Сверхприродой:
Его всевечный пробуждая дух,
Она творит нетленную основу
Для своего изменчивого мира
И лепит вечных сил своих сосуд.
Бессмертно в нем себя она провидит,
В созданьи труд Создательницы явлен:
В его лице ее проявлен лик,
В его глазах ее сияют очи;
Он ею стал в безбрежном единеньи.
Так Божество себя являет в смертном.
Покой Единства и активность Силы
Нисходят свыше в душу, в плоть его,
Печатью дивной целостного Бога.
Жизнь человека — долгий смутный поиск
В кругу трудов, надежд, войн, перемирий,
Что Жизнью был проложен испокон
На сумрачной материальной почве.
Взбираясь ввысь, к непокоренным пикам,
Взыскует он, огнем сражая тьму,
Непознанную тайную реальность:
Стремясь к тому, что вечно ускользает,
К мечте, что не сбылась еще доселе,
В спирали вечной взлетов и падений
Однажды всходит он к безмерной точке,
Где Тот сияет, для кого он создан,
И воспаряет в бесконечность Бога,
Взмывает за рубеж своей природы
В разлет живого света Сверхприроды.
Вот что свершалось с этим сыном Силы;
Тот высший переход вершился в нем.
Первичный и всевышний Имманентный,
Что всей Природы создает шедевр,
Вселенский Труженик рукою тайной
Наладил хрупкий прахо-механизм
И обратил его на службу небу.
Теперь Присутствие трудилось в смертном,
Сокрывшись той обманчивой завесой,
И наливало силой бренный прах,
Чтоб смертный мог принять титана бремя,
И, отесав скалу природной мощи,
Скульптурой бога в нем воздвигло душу.
Мастеровой волшебной сути «я»,
Что воплощает замысел свой сложный
В бескрайней, дивной мастерской-вселенной,
Теперь наполнил внутреннее Время
Моделями своих частей ритмичных.
И вот всевышнее свершилось чудо:
Пречистый Грандиозный, скрытый в маске,
Смог начертать в заветном лоне жизни
Свой чудный образ грезы о грядущем.
Венец архитектуры мирозданья,
Мистический союз Земли и Неба
Божественность придали смертной схеме.
Пророк родился, Гость пресветлый тленья.
Над ним исчез ума теснящий свод.
В грифоновом обличье Дня и Ночи
Расторглась брешь во всесокрывшей тверди;
Края сознанья вновь, волнуясь, слились:
Низверглись жалкой личности преграды,
С материком сомкнулся остров эго.
Мир тесных форм остался позади:
В Безвестное раскрылись створы Жизни.
Расторгнут был кабальный договор
Души земной с неведеньем Природы,
Отменены статьи условий тяжких
И вычеркнута оговорка рабства.
Разорван был запретов серых круг,
Разбит колпак блестящий интеллекта;
Неразобщенно Истина простерлась
В небесной шири новообретенной;
Все обнимало горнее прозренье;
Стесненный ум стал всесвободным светом,
В конечном «я» разверзлась бесконечность.
Стал марш его теперь орлиным взлетом.
Из ученичества в Неведеньи
Мудрость взнесла его в свою искусность:
Он был теперь души великий зодчий,
Строитель храма тайного Бессмертья,
Вневременья святого соискатель:
Свобода, мощь к нему взывали свыше;
Над полутьмою разума неверной,
Над звездами ведомой ночью жизни
Зарею занялся духовный день.
Так восходя к своей верховной сути,
Срывая человеческого узы,
Он обретал божественность свою:
Великий дух постиг великий мир.
К познанию бестрепетная воля
Посмела преступить рубеж заветный,
Что начертал Рассудок, преграждая
Полет ума, бросок души в Безбрежье.
Он сокрушил при первых же шагах
Земные наши жалкие оковы
И воспарил в привольные просторы.
В руках, обретших сказочную мощь,
Он укротил легко, как лук титанов,
Хранившийся в пещере заповедной,
Те силы, что без пользы в людях спят.
Он сделал чудо будничным явленьем
И полнил ширь божественных работ,
Блистательно обычных в этой выси,
Трудами, непосильными для смертных,
И в силе самовластного покоя
К возвышенным стремился горизонтам,
Далеким от убогих бренных дел.
К нему пришел даров духовных сонм
Наградою и украшеньем жизни.
Он причастился ясного сознанья
И жил в прозрачной радости его:
Медлительной не дожидаясь мысли,
Все постигал он виденьем глубинным;
Он обнимал весь мир единым взором,
Он видел всякой вещи тайный смысл
И больше не обманывался формой.
Читал он в душах скрытые знаменья,
Для них самих неведомые тайны,
Ума идеи знал, желанья сердца,
Из серых складок мрака извлекал
То, в чем себе не признаются люди.
Он ощущал, как радостью иль скорбью
В него, бурля, вторгалась жизнь других—
Любовь их, гнев и тайные надежды
Потоками иль волнами вливались
В недвижный океан его покоя.
Под сводами умов других он слышал
Своей же мысли вдохновленный отзвук;
Он осязал всемирной мысли токи;
Он близость осознал с иными «я»
И нес единства бремя, общих уз,
И все же был владыкой над собою,
Не скованный ничем, единосущий.
Симфониям эфирным в унисон
Былые струны в нем отныне пели,
Разбужены магическим аккордом:
Он жизнь и ум освободил от рабства
Для сладкого служения душе,
И стали нервы чуткими ладами,
Храня восторг и свет; и сделал он
Из средств телесных — песнопевцев духа.
Возвышенная сила, тонкий строй,
Коснувшись праха горней красотою,
Преобразили облик человека;
От забытья в Материи очнувшись,
Стряхнув ее владычества дурман,
Душа узрела свой глубинный храм.
В глухой стене, что окружает нас
И отделяет от безбрежий Духа,
Материи воздвигнутая силой,
Отверзлась дверь — мистический проход
К таинственности видимого сна,
Неведомый для мысли пробужденной,—
Являя то, что выше чувств земных:
Заветный мир, умом непостижимый,
Предстал в безмолвном космосе души.
Из тайных зал очам его открылись
Нетленного сиятельные царства,
Где все сбылось, о чем лишь грезил разум,
Где все, к чему стремилась жизнь, свершилось.
Он видел Совершенных в звездных высях,
Осиянных бессмертной красотою,
Хранимых в дланях вечного Покоя,
Влекомых пульсом Божьего блаженства.
Он пребывал в мистическом пространстве,
Где мысли появляются на свет,
Где воля под крылом эфирной Силы,
Всевластье Вечного, как молоко, впивая,
Взрастает, становясь подобной богу.
В оккультных залах, где живет Свидетель
За стенами, воздвигнутыми мыслью,
К проходам скрытым, к потайным убранствам
Открылись окна внутреннего зренья.
Он жил теперь во Времени едином.
Раздвинув плоти занавес тяжелый,
Он вышел на таинственный порог,
Что стережет змея, и впился взором
В мерцание бескрайних галерей,
В безмолвии внемля безмолвным сердцем,
Как близится неведомая новь.
Он озирал пустынные просторы,
Внемля шагам немыслимой Идеи
На рубежах далеких Запределья.
Он слышал тайный Глас, Глагол всезнанья,
И видел тайный лик, наш новый лик.
Хрустальные пред ним открылись двери,
Являя путь ко внутренним мирам,
К чудесным силам, к веяньям нездешним.
И он узрел горизонты высших царств,
Постиг иные небеса и земли,
Существ, чья жизнь привольней века смертных,
И тонких тел бессмертные обличья,
Что ускользают из объятий смертных,
Деянья, что являют свет надмирный,
Движенья сверхсознательной всемощи,
Услады, что не посещают смертных,
И сцены, что прекрасней сцен земных,
И жизни, что счастливей бренных жизней.
Сознанье красоты и благодати,
Познанье, что с постигнутым едино,
Сменило разобщенность чувств и сердца
И увлекло весь мир в свои объятья.
К мирам заветным протянулся разум:
Во взоре плыли дивные обличья,
В ноздрях струились ароматы рая,
На языке небесный таял мед.
Космической гармонии канал,
Слух стал потоком чудо-восприятья,
Стремниной неземных волшебных звуков.
Из сокровенной дали в спящем «я»
Донесся глас безвестной, скрытой правды,
Что льется под покровом мирозданья,
Лишь во всеведущем безмолвьи слышный
Интуитивным сердцем, тайным чувством.
Он рек о ноше таинств заповедных
И о земной неутоленной жажде,
Он пел о небесах невоплощенных
И обо всем, что скрыл всемощный Сон.
В бескрайней драме, уносимой вдаль
В волнах стремнины Времени, что внемлет
Сомненью мира в странствии бесцельном,
Вскипал, пенился смех услады вечной
И шепот неизбывного желанья.
Раздался мира клич о счастье быть,
О высоте и мощи воли к жизни,
Душе напомнив о приходе в космос,
Скиталицей в магических столетьях,
И о ее бореньях в царстве тленья,
Исканьях тайны своего рожденья
И сладком обретеньи зова свыше,
О пульсе упоенья и согласья
Во всей усладе жизненных даров,
И о ее дыхании могучем,
Ее надежды ритме, дрожи страха
И вкусе мук, стенаний и экстаза,
И жгучем токе быстрого восторга,
И всхлипах страсти и безвечной боли.
Неслышных звуков шепчущая молвь,
Что вкруг сердец роятся, понапрасну
Отыскивая вход, слилась в кантату
Всего, что тщится обрести рожденье
И страждет, оставаясь неизвестным,
Всей сладости, которой не отведать,
И красоты, которой не бывать.
Великие космические ритмы,
Неслышные глухому уху смертных,
Слагали песни вечные свои,
Которым вторит жизнь в биеньях-строфах,
Пределы растворяя в беспредельном,
В конечном раскрывая бесконечность.
Во мраке подсознательных пещер
Послышался косноязыкий гул,
Неведения шепот первородный;
Ответствуя невнятному прошенью,
Из сферы сверхсознательного света
Слетел, молниешеий, громокрылый,
Хорал пресветлый Несказанному.
И все невыразимое открылось:
Видения и грезы, словно притчи,
Поведанные Истины устами,
Иль символы, что подлинней, чем факты,
Явили сверхреальности законы.
Бессмертные его коснулись взоры,
И жители миров неисчислимых,
Приблизившись, заговорили с ним:
Из сфер, что выше смерти и рожденья,
Нетленную пришли поведать мудрость
Те вечно живые, что для нас мертвы:
Владыки зла и короли добра,
Взывая к правосудию ума,
Оспаривали истины друг друга,
Отстаивали собственный закон,
И каждый мнил себя пророком Божьим:
Титаны темноты и боги света
За душу бились, как за ценный приз.
Как только трепет Времени стихал,
Так раздавался гимн открытий новых,—
Как звон стрелы, познаний юных песнь.
Он словно возрождался в светлом мире:
Стал каждый новый день романсом духа;
Нежданным другом, звало приключенье,
Опасность вдохновляла дух его,
Внезапной, терпкой радости порывом;
Стал откровеньем каждый новый шаг.
В высоких диалогах лилось время,
В возвышенных эпических собраньях,
С заветных уст мольбы текли медвяно
И покоряли сердце зову счастья,
И мир красы манил соблазном сладким,
И полнил вдруг восторг из сфер блаженства.
Он жил в пространстве радости и чуда.
Одарен яснослышанием чистым,
Всему внимал он, ведал обо всем.
Приблизившись к неведомым мирам,
Разбуженный реальностью нездешней,
Он отозвался беспредельным сферам
И с серебристым звоном тайных врат
В незримое метнулись взоры-молнии.
Светлело с каждым днем его сознанье
И все яснее становился взор;
Все выше он взмывал, все дальше видел;
Материи он превзошел препоны
И минул край, где мысль сменяет жизнь.
И вот из мира знаков он попал
В немое бытие за гранью мира
И озирал безыменную ширь.
Исчезло царство символов-обличий,
Знаменья скрылись, ведомые чувствам;
Глаза презрели образ красоты,
Посланьям тела не внимало сердце.
На крыльях безмятежных тишины
Он воспарил в безвидные просторы,
Аморфностью бездонной окружен,
Где мир пленен единым бытием,
Где все известно в свете единенья,
Где снова Дух становится собой.
Из смертного на мир взирал Всевышний
И узнавал себя во всем, что суще,
И слышал в мысли, в слове свой лишь глас.
И стало все самим собой: любовь—
Единого к Единому стремленьем,
Краса — многообразьем Одного,
Единство — многоликости душою.
Все правды стали Истиной единой,
Вновь обрели Реальность все мечты.
Познав себя своей всезрящей сутью,
Здесь правила единовластно Мудрость,
Безмолвна, безусловна, неизменна,
Единственна, всеправна, абсолютна.
Не прибегая к суетным словам,
Здесь знание могло явить Идею;
Идея, обретя в безбрежье кров,
Пресытившись бессмертьем бесприютным,
Отвергла мысли лучезарный плен,
Изящную, блистательную келью
С единственным оконцем, что вмещает
Клочок ничтожный Божиих небес.
Безбрежье здесь обручено с безбрежьем;
Здесь, слившись с беспредельностью своею,
Он мог вместить в себя весь белый свет.
Объятый силой вещего безмолвья,
Он обретал Покой, несущий мир.
Влеком безгласным белым откровеньем
К прозрению, что превосходит форму,
И бытию, что превосходит жизнь,
С умом земным растождествился он.
Былая речь, что движет ум лишь словом,
В душе предстала знанием безмолвным;
И сила, что лишь в деле видит смысл свой,
Нашла покой в немом всевластном мире.
В труде миров настала передышка,
Исканий стихли радости и муки,
Природа вновь стремилась в Божью тишь.
В Безмолвии утихли споры жизни.
Сраженье мыслей, что возводит мир,
Противоборство сил в единой битве,
Что зажигает в космосе звезду
И вылепляет жалкую пылинку,
Полет светил в безжизненном пространстве,
Влекомых вдаль желанием всемирным,
Реки Времен столетия-отливы,
Чудовищные муки вожделенья,
Что нарушает мертвый сон земли
И в косной персти созидает личность,
Страданье — пища алчущей Природы,
Влеченье, что творит в огне и боли,
Судьба, что злом карает добродетель,
Трагедия, что убивает счастье,
Стенания Любви, раздор Богов—
Исчезли ныне в истине пресветлой.
Свидетель, царь, душа была свободна.
Став над потоком суетных мгновений,
Что будто плот безвольно увлекает
Ум, поглощенный чередой явлений,
Он в неделимом Времени простерся.
Как будто в пьесе, что писалась долго
И, наконец, разыграна теперь,
Он в настоящем воссоединил
Грядущего и прошлого сюжеты
И уловлял в секундах сонмы лет,
И зрил в часах лишь точки на странице.
Неведомой Реальности разлет
Значенье изменил вселенской сцены.
Гигантский мир Материи предстал
Великой силы крохотным твореньем:
Извечный Луч, мгновенье улучив,
ТО озарил, что ждет лишь проявленья.
Мысль замерла в безмолвии могучем;
Затих, расширясь, труженик Мыслитель,
И Мудрость запредельностей заветных
Нисхлынула в трепещущее сердце:
Ума завеса пала — пред душою
Открылся путь в безбережный простор,
Вперед, за пелену лучистой мысли.
Сквозь бездны ускользающих небес
В последних светах тающих созвездий
Плывущие в незыблемом Покое
Ему предстали царства Сверхсознанья,
Где нет сужденья, где немеет слово,
Где в недоступной одинокой выси
Непознанного зиждется держава.
Здесь стихли все гласы, прешли все формы;
Здесь были только Тишь и Абсолютность.
И в той тиши родился новый разум—
Глашатай истин, несказанных прежде,
Явились формы с сокровенным смыслом,
Провидящая мысль и вещий глас.
Он осознал души своей источник:
Движенье обнялось недвижной Ширью;
Он утонул корнями в Беспредельном,
Он вечность утвердил в основе жизни.
Недолги поначалу эти взлеты,
Великие паренья в горних сферах:
Высокий светлый пыл вдруг угасает,
Недвижность тела, жизни тихий транс,
Безмолвье бездыханное ума —
Иль меркнет мерно, словно день златой.
В нас восстают природы низшей части,
Устав от неизменного покоя,
И ищут вновь ничтожности привычной,
Услад убогих, прежних мелких дел,
Отдохновенья в падшем естестве,
Возврата к жалким личностям знакомым—
Так устает дитя, учась ходить;
И ностальгия по бескрылой жизни,
По пресмыканью на путях обычных
Сменяет восхожденья властный пыл.
И гаснет огнь на алтаре сердечном;
Вновь воскресают узы подсознанья
И тянут вниз противящийся дух
Гнетущим тусклым притяжением тьмы
В слепую косность нашей падшей жизни.
Но всеискусен Дипломат всевышний,
Ошибки обращает он во благо,
В паденьях путь готовит к новым взлетам.
Ведь в бурный мрак несведущей Природы,
В полусмирённый хаос смертной жизни
Всевечный Свет, бесформенная Сила
Идут вослед за нисхожденьем духа;
То двуединство, сущее вовеки,
Себе приют находит в вихре чувств:
Всевышний гость, всезрящий поводырь
Нисходит в наши сумрачные части
И, скрытый мраком, свой свершает труд,
Пока и в них не вспыхнет жажда света.
Все здесь должно признать закон верховный,
Бессмертья пламень должен вспыхнуть в клетках;
Иначе б дух один вознесся в свой исток,
Оставив падший мир на волю рока.
Природа б вечно билась безнадежно,
Земля б влеклась беспомощно в Пространстве,
И все творенье потеряло б смысл,
И, потерпевший крах, распался б космос.
И он, хоть полон богоравной силы,
Чтоб ввысь шагнуть, все ж должен отступить:
Сознанье высшее свой свет скрывало;
В затменьи тяжком, в сумерках низин
В нем человечность внешняя боролась,
Чтоб вновь вдохнуть эфир зовущих высей,
Чтоб страждущее рвенье утолить
Прикосновеньем горним, мрак развеять
Огнем небесным, вновь к себе призвать
Спасительную Силу Божества.
И каждый раз вновь возвращалась сила,
Нежданным ливнем изливаясь свыше,
Или присутствие в груди взрастало;
Оно взбиралось вновь к заветной выси,
Взмывало выше круч, с которых пало.
И каждый раз он восходил все выше,
И обретал все большие просторы,
И пребывал на высшем плане духа;
Все дольше Свет мог оставаться в нем.
В том колебаньи меж землей и небом,
В том росте в несказанном единеньи
В нем, прибывая царственной луною,
Душа волшебно обретала цельность.
Реального единство с уникальным,
Единственного очи в каждом лике,
Предвечного присутствие в часах,
Расширив бренный полувзгляд ума,
Возвысив силу смертного над Роком,
Разрозненному даровали целость.
И наконец, он утвердился в духе,
Незыблемо покоясь в вечных царствах,
В Безмолвии царя и в Свете свыше,
Надежно пребывая в Неизменном.
В недвижном «Я» он жил в своих высотах:
В небесной выси распростерся разум
И вниз взирал на чудную игру,
Где Бог, как шаловливое дитя,
Растет в объятьях Ночи и Зари
И Вечный носит Времени обличье.
Недвижным высям и смятенным глубям
В нем равно дух простер свое согласье:
Уравновешенность покойной силы,
Неколебимый всеобъявший взгляд,
Бесстрастно озирая бури мира,
Встречали все в покое нерушимом.
Не тронут ни страданьем, ни усладой,
Не увлечен ни чудом, ни призывом,
Недвижный, наблюдал он ток событий;
Объемля все покоем отстраненным,
Поддерживая все недвижным духом,
Он миром помогал бореньям мира.
В безмолвии, в очей смеженных взгляде
В нем сила обретала вдохновенье,
Трудясь с искусством новым, светоносным
Над грубым всесоткавшим материалом,
Над отрицаньем масс Инертности,
Над серым обликом Неведенья,
Слепой Материей, ошибкой тяжкой жизни.
Как высекают божество из камня,
Он медленно отсек мрачащий кокон,
Природного неведенья преграду,
Иллюзию и тайну Несознанья,
В чьем черном шлейфе Вечный прячет лик свой,
Чтоб направлять незримо ход Времен.
Блистательность самотворенья с высей,
Преображенье в сокровенных глубях,
Счастливый труд вселенский начались
И миру в нем придали новый облик—
С Богом, отныне найденным в Природе,
С Природою, исполнившейся в Боге.
И явным стало в нем стремленье Силы:
Жизнь обрела обитель в высях «я»;
Дух, сердце, ум единым стали солнцем;
Осталась тьма лишь в низших долах жизни.
Но и в неверной жизненной тени
Покойный взор свидетельного Ока
Постиг дыханья огнь и труд могучий
Двуликой потаенной горней силы.
И даже низшей, страждущей Природе
Являлся иногда великий свет:
Блистало молнией за чудом чудо,
Все превращалось в сказ огня и блеска,
Богов галеры волновали воздух,
Везя богатства дивные Незримого;
Пленительные образы прозрений
Заполнили пустые шири мысли,
И в замерших глубинах Несознанья
Раздался глас Всеведенья могучий,
Блаженства реки, светоносной силы,
Приливы красоты и наслажденья
Низлились свыше, из всевластной Тайны.
С мистических недостижимых пиков
Бросались вниз Всеведенья орлы.
Покров расторгся, властный грянул шепот;
Рождая отклик в тайниках души,
Блаженных запределий песнь-премудрость
Лилась с вершин невидимого мира;
Гласы, что слышны внутреннему слуху,
Рекли ему пророческие вести;
И пламена бессмертного Глагола
И вспышки тайных откровений Света
Являлись из недостижимых Таинств.
В нем вдохновенное царило Знанье,
В чьем миге больший свет, чем в летах мысли,
И ударенья светлых откровений
Указывали Истины акценты,
И молниями быстрых озарений
Сверкали интуиции прозренья.
Он правду тотчас отличал от лжи,
И взгляд его во тьме сиял, как факел,
Изобличая всех, кто осаждал
Скрепленные печатями богов
Врата ума толпою многоликой,
Под маской видел дивную невесту
Иль облик озирал ума и жизни.
Молниекрылый вестник — вдохновенье,
Вдруг низлетая из всезрящих высей,
Блистало в залах разума беззвучных,
Неся заветных тайн ритмичный смысл.
Реченьем плавным музыка текла,
Превосходя убогий говор смертных.
Как из златого кубка Всеблаженства,
Услада света, благодать прозренья,
Счастливый пыл бессмертного Глагола
Лились рекой в пустую чашу сердца—
Так разлилась впервые радость Божья
В твореньи юных, девственных Времен.
Явившись в краткий миг, в пространстве тесном,
Всеведенье лучом бессловной мысли
Роняло в тишь его глубин молящих
Верховной Абсолютности кристалл,
Невыразимой Истины частицу—
Безмолвья дар душе его безмолвной.
В его тиши вершился труд могучий:
Бессонной созидательницы сила,
Восстав из забытья и немоты,
Стяжала знанье новое и власть,
Постигнув непредвиденные дали,
Негаданные царства покорив.
****************************
Шри Ауробиндо "Савитри" фрагмент.
перевод Д. Мельгунов
Сообщение отредактировал jitoff - Вторник, 14.04.2009, 07:19 |
| |
| |
| alinka | Дата: Вторник, 14.04.2009, 18:11 | Сообщение # 4 |
|
язвочка
Группа: Проверенные
Сообщений: 837
Статус: Offline
| 
Quote (jitoff) Дух, сердце, ум единым стали солнцем;
Осталась тьма лишь в низших долах жизни.
|
| |
| |
|
